Беседы с сыном

АНТИ-ФОКУС

Сын меня спросил: А что такое ум?

Вот так, напрямую.

Турдный вопрос. Ведь сын мой, современный москвич, заранее готов согласиться, что ум—очень важен.

Я начал выступать против всеобщести категории ума. Я сказал, что в жизни есть много не менее важного: сила, красота. Я сказал, что есть более всеобъемлющие понятия, чем ум, скажем—обаяние. Я сказал, что ум очень важен, но не самое важное и не единственно важное. Я сказал, что есть много-много видов, оттенков, разновидностей ума. Я сказал, что ум невозможно измерить, и неизвестно, что это такое.

Конечно, было бы хорошо, если бы сын мой был прав. Тогда мы, умные люди, должны были бы иметь неоспоримое преимущество перед другими. А то что такое—как сейчас. Стыдно сказать: ищем друг друга по миру, как последние соломинки.

Ум—это деньги, сказал мой приятель. Да, и тогда—мы, которые думали, что мы умные—провалились. Если ум—это деньги, то есть социальный успех здесь и сейчас—то это нечто как женская красота определенного стандарта—стандарта фэшн модел. Это или дано, или не дано. Тогда мы, глупые люди, провалились и тешим себя, ища друг друга среди умных и не очень, тешим себя, что у нас—особый ум.

Мы оставлены за бортом, а мир течет против нас. Мимо нас. Сквозь нас. Мы—духи. Нас нет. Мы ошибаемся во всем.

Затем я долго гулял. И вдруг меня осенило. То, что написано ниже—не есть эссе про ум. Оно есть эссе про другое. Но ум в нем фигурирует—и данное эссе выражает хотя бы один аспект ума. Ума, оставленного за бортом.

Думаете, Россия хоть сколько-то свернула с пути консьюмеризма? В смысле, путинская Россия? Естественно, нет. Наоборот. Если большевизм был особо радикальным вариантом социализма, то сегодняшняя Россия—особо радикальный вариант консьюмеризма.

Почему--поговорим как-нибудь в следующий раз. Вкратце: потому, что здесь право на эксплуатацию--основной принцип капитализма--восторжествовал, а права человека--основное завоевание капитализма--проиграли.

Думаете, «дикий» капитализм начал отступать, и постепенно увеличивается порядок? В чем-то—да. Но пора задуматься, а какой порядок возникает—и возникнет—если консьюмеризм останется не просто одной из идеологий и движущих сил, но… Подавляющей.

В то самое время, когда все ищут высокие идеи и жалуются, что их нет. Когда некоторые соглашаются заменить их государственностью. В это самое время тихой сапой консьюмеризм продолжает свое победное шествие.

То, против чего боролись Маяковский и Стругацкие. Те ценности, которые позволяли им—хоть до поры до времени—смиряться с советским строем, и даже противопоставлять его—его идеал—реальности и прошлому. Возможность провозглашать и защищать борьбу с мещанством. Сегодня это старомодно, это нерелевантно, это «не сработает».

Против консьюмеризма нельзя выступать—так звучит высказанный и невысказанный аргумент защиты—нельзя против него выступать, ибо это значит—выступать против силы земного притяжения. Это—свойство людей. Закон. Закон консьюмеризма.

Но свойство людей также—убивать других людей. Красть. Быть ленивыми. Свойство людей также—загрязнять собственную совесть самыми различными способами, дай им только возможность.

Что же делать? Запретить? Нет. Не только. Выдвигать самодисциплину на первый план. Есть сладостность победы над собой, которую испытывают чемпионы. Это сладостное чувство—сильной воли. Ее надо развивать—чтобы испытать это чувство. Чувство победы над обстоятельствами.

Против консьюмеризма же забывают выступать. Более того, опять же, путая его с непреложным законом, типа гравитации, объявляют, что если бороться против него—вся система погибнет, ибо реклама и вообще, формирование спроса—есть единственный реальный источник общественной системы.

Да, нефть—это, конечно, виртуальный источник. Да, реклама и другие способы формирования спроса—реальный источник. Да, в отличие от Пелевина, мы-то верим, что Политбюро все же существует, а значит, реклама не тотальна и не вещь в себе. Значит, есть консьюмер, и цель наша—вытащить из него деньги. Чтобы выжить—и чтобы нас самих, в свою очередь, облапошили продавцы того, чего нам не так уж и нужно. И выжили.

Возьмем печатную прессу: что произошло с газетами? Они почти больше не пишут текстов того типа, что пишем здесь мы. Типов вот этого самого текста. Пишут, правда, но как мало. То есть они не показывают тип рассуждающего человека-автора, задумывающегося о том моменте жизни, в котором он живет, и делящегося с читателем.

Это—не факт. Здесь не избежать необоснованных обобщений, а значит—долой обобщения! Консьюмерист верит в факты. Но мы-то знаем, что это просто—такое воспитание. Что факты можно сконструировать. И что… Поверив в факт—жизнь определяешь, обедняя. Поверь, что данная модель и марка автомашины—наилучшая. Купи ее. И вдруг она ломается. А не ломается—радуешься: не сломалась! Не верь—и тебе все равно: эта или другая машина. Лишь бы ездила. Функционально.

Заметьте: в советский период не "Правда" или "Известия" публиковали такие вот прекраснодушные рассуждения. Острые и глубокие—хоть и немногочисленные—статьи появлялись только в Литературке или Новом мире, мастерски обвивая лозу растекающейся мысли по древу цензуры. Почти без исключений, "Правда" и "Известия" оставались индустрией скуки, "Правда"—больше, чем "Известия".

Так что современные властители умов—формировщики общественного мнения—не могут сказать, как в свое время создатели "Коммерсанта"—мол, уже слишком много было проповедей—давайте факты. "Коммерсант" имел право на жизнь. Но коммерсантизация всей культуры привела к очередной опасности: исчезновению думания из продукции культуры. Даже элитную культуру коммерциализировали, создав артхаус, засунув ее на полку. И теперь можно создавать артхаус, не имеющий отношения к элитной культуре. Но—принадлежащий к артхаус. Хотя—вопрос элитности—элитарности культуры всегда был спорный. Пушкин—элитарная культура?

Тут и интернет подоспел: он позволяет публиковать все, что угодно. Но отражение процесса думания на его страницах—не битов информации, не итогов интеллектуального труда многих и многих—а самого процесса думания—тоже нечасто встретишь. "Поиск" его нелегко находит пока что.

Не будем осуждать глянцевые и неглянцевые журналы, в которых все же процесс думания можно найти. Однако. Так как он старомоден—и публикации там тоже половинчаты, недоумны, будто их авторы боятся слишком глубоко копать. Они боятся, что их не поймут. Они не уверены в читателе и они дозируют свой ум. Они или их редакторы и издатели. Быть слишком умным—сейчас ох как немодно.

Лучшие примеры сегодняшнего ума—это Википедия или, скажем, питерский журнал «Этикет и Протокол». Журнал хорош тем, что во всем есть этикет и протокол. Все—этикет и протокол. Поэтому обо всем можно написать статью в этом журнале, выявить его этикет или протокольность, правила, парадигмы этого. Это и страшно интересно, и творческий труд, и правильный путь, и на этику выход, и рыночно: все хотят знать этикеты всего, чтобы их не нарушать и успешнее торговать.

Единственное ограничение этого журнала—что он не создает протокол протокола, на этику всерьез не выходит, т.е. не становится над собственной темой, хотя над темами, о которых пишет, становится, так как ведь вычленение протокола из всего—это же и значит стать над? Там, например, были этикет и протокол пафнутства, переводчества, естественно, дипломатические, гастрономические и т.д.

Журналы идут вверх и вниз, не буду даже упоминать тут Афишу. Дело не в этом. Поймем правильно: речь не идет о проповедях. Проповеди претят, так же, как и, скажем, то, что пишет этот бывший диссидент из Бибиси, Савва Новгородцев, в "Известиях": выкобенивание тоже претит. А хочется думания. И процесса думания. А сегодняшняя "Литературка" старается это делать—да кишка тонка. Там как бывшие вкусные блюда: жанр тот же, а читаешь—и ах, сколько ошибок! Потому что сегодня уже нельзя так же думать вслух, как тогда можно было: ведь надо иметь в виду "Коммерсант" и Википедию! Надо писать умно, а не просто ангажированно! "Новая газета"—могла бы быть умной, однако же… вот новые "Московские новости" худо-бедно, да дают что-то, хотя бы интервью с интересными людьми, да и то… Надо читать между строк, так как интервьюирующий как бы и не понимает, а что имел в виду интервьюируемый. Про кино вот в Новой очень классно пишет женщина одна. Видно, что многое понимает. Вот пожалуй и все. А ведь авторы есть, как эта женщина! Чем же они заняты? Зарабатыванием денег. Делом—совершенно иным, чем думание вслух. Аморально это.

Итак, консьюмеризм. Он говорит: это—закон. Он говорит: надо знать лейблы. Разбираться. Терять очень много времени на выбор товара, на переговоры, на выбор опций. Быть эрудитом в товарах. Он также говорит: все идет к лучшему в этом мире из миров. Все в порядке. Вы—не консьюмеры. Вас выкинут на свалку истории.

А я—кто? Я не консьюмер? Да я консьюмер. Просто я—консьюмер высшей категории: мне не надо, как приказчику, знать все лейблы, все опции и модификации товара. Мне это неинтересно. Я не хочу быть товароведом по жизни. Я хочу посмотреть, ткнуть пальцем и—купить. И чтоб все работало без сучка и задоринки.

Ведь жалко людей, сколько времени тратят на пустое! А остальное время—я трачу на важное. А они в важное не верят. Ибо считают, что и так все хорошо. И что у них самих что-либо изменить—на что-либо воздействовать—кишка тонка. И что им это не дано. И знай сверчок свой шесток.

А я считаю, что не просто много чего есть делать, не просто есть недостатки, даже многие—что фундаментально что-то не в порядке. Лучше, чем раньше, но не в порядке. Вывихнуто время. Как и всегда. И можно его подправлять.

Не в порядке сама природа человека. Не в порядке то, что можно было бы многое делать так же хорошо, как машину мерседес делают или там мобильник нокиа. Ан нет же!

Ты просто неудачник-дилетант, говорят мне консьюмеристы. Мы, а не вы, были Эдисонами. Мы, а не вы, создали все изобретения. Айбиэм, там, мировой веб и вообще все хорошее. Мы, а не вы!

Не знаю, не знаю…

Консьюмерист-изобретатель—это сторонник «средних» теорий. Что это такое? Это значит—превращать проблемы в задачи, используя теории среднего ранжира, ни в коем случае не вылезая в проблемы фундаментальные, там, типа, есть ли бог. А даже если вылезаешь—там, иметь пять ответов за и пять—против.

Средние теории—важнейшая вещь, которая позволяет соблюдать бритву Оккама и двигаться вперед. Дело не в этом. Проблема в том, что если ограничиваться ими, то можно что-либо изобрести или нет, а вот как проверить, почему не изобрелось? Тут-то и нужно предпосылки средних теорий обсуждать.

Консьюмерист говорит: фокус-покус! Вышел зайчик погулять… Зайчик работал-работал-работал… Не покладая сил… День и ночь… А потом вдург вышел погулять—и его осенило: оп-па! И он придумал морковосрывалку.

Да, может, и так. А по мне—«леса» нужны. Процесс думания должен быть виден, отражен. Он сам по себе—приключение. И исправление недостатков в этом процессе—важно. И—если он виден, то и видно, где и как ошибся человек. Куда мог пойти, а куда пришел. И нет сомнений, что он фокусник или—в случае с интерпретациями фактов—что он нами манипулирует.

Вот такой ум я понимаю! Вот этот вариант мышления предпочитаю! И думаю, в этом есть много смелого—вытаскивать «леса» своего процесса на всеобщее обозрение. Есть, конечно, и нескромное, и просто культурно-ограниченное—мы так делаем, есть культуры, которые не делают. Ну и тем хуже! Уверяю вас, поэтому у них и меньше открытий, чем в нашей, пафнутской культуре.

Вот, скажем, причинно-следственная связь: мне понадобилось много лет, чтобы раз и навсегда усвоить, что у каждого следствия—гамма причин. Теперь, если мне кто-то скажет—это произошло из-за того-то, я тут же и поправлю—в уме или громко—плюс еще из-за кучи чего. Так вот, наловчившийся консьюмерист мне говорит: не важно, что есть много причин, а важно—выделить самую главную! Нужную тебе здесь и сейчас! А остальное—«леса». Хорошо. Я согласен. Но я-то боюсь другого: что ложную выбрали самую главную причину! Что ложный вывод получится—так как самой главной причины нет вообще! И что никто не измерял главность той или иной причины по сравнению с другой! И вообще, пока гамму причин не вытащишь—как узнаешь, почему, на чем основываясь, что эта—самая главная? Фокус-покус!

А консьюмерист: А—причина Б, Б—причина В, В—причина Д… И пока вы тут гамму А1 и А2 и А3 будете вычленять—я уже вон где!

А я ему: ну хорошо. Ты—гений. Ты—быстрый. А я вот—медленный: не уверен, что А—причина Б. И пока мы с тобой не обсудим, вперед я не сдвинусь. Хочешь—покупай (т.е. соглашайся—что только так можно со мной общаться), нет—так и оставайся в своем бешеном ритме. Я—тупой. А ты—попадешь в аварию. Или так и проживешь—очень умным. Знаешь, так же, как храбрые люди—всегда трусы, так и, я думаю, умные—это тупые. Думаю, только преодолевая в себе тупость, можно сделать себя умным.

А ведь у меня другой путь, ведь структурализм в детстве, Креативные игры в молодости, и серьзеное отношение к методологиям наук и жизни меня чему научили? Что есть мир А1, А2 и т.д. до бесконечности. И мир Б1, Б2 и т.д. до бесконечности. И что из А1 следует А1 штрих, и так далее. Т.е. я движусь в другом измерении, чем консьюмерист.

Это, батенька, получается—анти-фокус. Потому что наша цивилизация—со всеми ее достоинствами и недостатками—построена на фокусе-покусе. Достоинства—это когда через нехочу, инстинктивно, имплицитно или тайно—моим путем шли, и поэтому на что-то вышли. А когда недостатки—А-Б-В делали, быстро-быстро шли, вот тебе и результат.

Теперь: как ориентироваться, когда не показывают процесс мышления? Когда только—информация, факты и их (незаметная) интерпретация. Когда любой текст—раб факта и раб политики—очень консьюмеристкой политики—своего издания?

Все, что пишут, привязано к "фактам". В лучшем случае--их интерпретация. Журналисткое расследование--самый модный жанр. Если обзор--то тоже, сухой и больше старающийся информацию передать о том, что обозревается, нежели понять, куда это все движется, и сообщить читателю. Избегают обобщений. В итоге--пропускают возможность понять собственное время. Не дают ориентиры, чтобы читатель понял--в каком времени он живет?

Не поднимай последних вопросов--и уже: мы живем в этом лучшем из миров. Все в порядке, ибо: последних вопросов-то нет!

Поднимай последние вопросы--и пусть с тобой не соглашаются, спорят до хрипоты. Но люди задумаются!

Но поднимаешь--поднимай реально, серьезно последние вопросы. А не начетнические и догматические идеологии выдвигай--евразийские ли, конспирологические ли, псевдогосударственнические ли, псевдорелигиозные ли.

Итак: как ориентироваться, когда средства массовой информации трусливы и не преподносят интерпретаций?

Зэппинг! Это великий способ, чтобы создать мозаику, калейдоскоп, вывести в другую плоскость недостаточно умные биты информации. Через зэппинг—новые формы создаются, новые конфигурации. Помните анекдот? «Я те покручу»! вот и тут так же! Как только реклама—зэппинг! Не зря же сегодня обсуждают закон о том, чтобы запретить зэппинг при рекламах, или снабдить телевизор тормозом, чтобы зэппинг был невозможен при рекламе! Как только дурость по ссылке в интернете после поиска—зэппинг! Для консьюмеризма—это свобода выбора консьюмера. Но это неправда. У меня нет свободы выбора, ибо я могу выбрать только с ограниченного—даже если и большого—прейскуранта, предложенного не мной самим. Не себя же самого читать, в самом деле! А свобода действия по отношению к предлагаемому—зэппинг—помогает просто создать новое. Кадры тридцати каналов один за другим. Такое новое, которое ни один консьюмерист не предполагал! И бывает красиво!

Был бы я руководителем телеканала--обязательно учел бы зэппинг, постарался бы создать такую сетку программ, чтобы мои программы с другими каналами в красивый--парадоксальный, провокационный--узор вступали.

И это—творчество. Так что я пошел делать зэппинг—эй, слышишь? Ты еще тут? Хотя я знаю—ты уже не тут. Ты—там, где голые девочки.